Рой как обычно проснулся на пятнадцать минут раньше пронзительного звонка будильника. Эта привычка появилась у него не так давно. Странное чувство, которое поднимало полковника с постели за четверть часа до положенное времени появилось у Мустанга, как только они с Ризой стали жить вместе. И Рой был очень рад этому.
Просыпаясь рано утром, он мог любоваться своей невестой. Во сне Риза была еще прекрасней. Волосы цвета спелой пшеницы рассыпались по подушке густой волной, которая отливала темным золотом в свете лучей восходящего Солнца. Полковник любил осторожно прикасаться к ее волосам, мягко проводить по ним рукой, но так, чтобы не потревожить сон своей единственной. Но Риза слишком чутко спала, и как бы Рой не старался, его нежное прикосновение всегда будило девушку. Она смешно щурилась со сна на заглядывающее в окно Солнце и ласково улыбалась своему жениху. А он шептал ей на ухо: «у нас есть еще пятнадцать минут», - и проводил ладонью по ее щеке. А потом всегда целовал ее. Нет ничего прекрасней поцелуя, подаренного любящим человеком рано утром, этот поцелуй невозможно подделать, невозможно имитировать. Его легкость подобна взмаху крыла бабочки, он сладок, как воздушное безе, он нежен, как тончайший шелк, скользящий по бархатной кожи прекрасной гейши. В эти пятнадцать минут их не сжигала та огненная страсть, что всегда поглощает ночью тела влюбленных, их не сковывала та ответственность, что связывает дорогих друг другу людей днем. Именно в эти четверть часа они могли вырваться из лап слишком логичного разума и слишком непостоянных чувств, они освобождали и сердца и ум, они просто были вместе. Только в такой момент они до конца осознавали, что любят друг друга, любят не умом и не сердцем, не чувствами и не разумом, а просто любят, без слов, без красивых жестов, без броских подарков, ибо все это служило доказательством их чувств для других людей. А для них самих не нужно доказательств, ведь у них есть утренний поцелуй.

И если пройдет двадцать лет…

Рой опять проснется на пятнадцать минут раньше, чтобы осторожно поцеловать свою единственную, но ее волосы теперь отливают в лучах восходящего Солнца платиновой волной, а не золотой. Но он все также любит ее, а может и еще сильней, ибо платина всегда дороже золота, и с возрастом мы это начинаем понимать. Пускай, нежно касаясь ее щеки, он будет видеть морщинки в уголках ее прекрасных карих глаз, но и это будет прекрасно, ведь каждая морщинка на ее лице напомнит ему о двадцати годах счастья. И он также нежно поцелует ее. Если кто-то сможет увидеть этот поцелуй, то случайному зрителю покажется, что в этот волшебный миг поседевшие волосы снова полыхнули золотом, а иней на иссиня-черных волосах вдруг растаял, и снова влюбленные люди стали молодыми, но это будет лишь миг. А для него она всегда останется прекрасной и юной, а для нее он всегда будет сильным и красивым. Ведь настоящая любовь изменяет нас изнутри, дарит нам новое видение вещей, и только это для нас становиться истинной. И по настоящему счастлив лишь тот, кто сумел обрести это чувство и познать свою истину, а значит, найти смысл своей жизни.